«Кубинский» (или «Карибский») кризис – резкое обострение отношений между СССР и США во второй половине 1962, поставившее мир перед угрозой ядерной войны. Непосредственным поводом для него послужило тайное размещение на территории Кубы советских ракет с ядерными боеголовками.

Отношения между обеими соперничающими сверхдержавами стремительно ухудшались после Берлинского кризиса 1961 (см. также БЕРЛИНСКАЯ СТЕНА). Раздражение советских лидеров вызывали также размещение американских ядерных ракет на территории Турции и также предпринятая в апреле 1961 при поддержке США попытка противников кубинского премьера Фиделя Кастро вторгнуться на остров и свергнуть его правительство. Напряженность вокруг Кубы возросла в начале 1962, после того, как в январе под давлением США эта страна была исключена из Организации американских государств, а в феврале был наложен полный запрет на американскую торговлю с Кубой. Жалобы Кубы на «агрессивные действия США» в Совет безопасности ООН в феврале и марте были отклонены.

Как вспоминал тогдашний глава советского правительства Никита Хрущев, идея тайно разместить на Кубе советские ракеты пришла ему в голову во время визита в Болгарию в мае 1962. Он опасался, что потеря Кубы нанесет ущерб международному престижу СССР. Кроме того, он стремился иметь средство мощного давления на США, чтобы поддерживать «равновесие страха». Хрущев был убежден, что американская сторона, обнаружив тайно привезенные и установленные на Кубе советские ракеты, не рискнет пойти на обострение ситуации. В мемуарах он утверждал, что тогда, в Болгарии, «никому... свои мысли не высказывал», считая их своим личным мнением, которое еще следует обсудить. Однако Федор Бурлацкий, занимавший тогда пост ведущего консультанта в отделе социалистических стран ЦК КПСС, утверждал, что уже в Болгарии Хрущев спрашивал министра обороны СССР маршала Романа Малиновского, нельзя ли организовать ракетную базу вблизи территории США, «например, на Кубе», и министр ответил ему, что об этом следует договориться с Кастро.

По возвращении в СССР, Хрущев обсудил вопрос с членами Президиума ЦК КПСС. Он мотивировал идею размещения ракет необходимостью спасти Кубу от неминуемого американского вторжения, но предложил не принимать решения сразу, сознавая его риск: «Нам надо сделать так, чтобы сохранить свою страну, не допустить войны, но и не допустить, чтобы Куба была разгромлена войсками США». Обсуждение состоялось на следующем заседании Президиума, через неделю. Как вспоминал Хрущев, первым выступил О.Куусинен, высказавшийся в поддержку установки ракет. А.Микоян «высказался с оговорками», заявив, что «мы решаемся на опасный шаг». Хрущев не отрицал рискованности операции и угрозы ядерной войны, но настаивал: «...Если жить только под давлением боязни..., что всякая наша акция в защиту себя или в защиту наших друзей вызовет ракетно-ядерную войну, – это... означает парализовать себя страхом». Чрезмерная уступчивость «разохотит» противника, тот «потеряет всякую осторожность и уже не будет чувствовать той грани, за которой война станет неизбежной... Надо не желать войны и делать все, чтобы не допустить войны, – но не бояться войны». По словам Хрущева, вопрос обсуждался два или три раза, и в конце концов все члены Президиума сочли, что США не рискнут начать войну. Решение о размещении ракет было принято единогласно.

Согласно воспоминаниям Бурлацкого, основное решение по этому вопросу Президиум ЦК КПСС принял 24 мая. Его подписали все члены Президиума: первым – Хрущев, вторым – А.Косыгин. Конкретный план и детали операции были разработаны Генштабом под руководством министра обороны Малиновского. Работникам армейского и флотского тыла в министерствах обороны и морского флота было поручено точно подсчитать, какое количество кораблей понадобится для отправки ракет и всего необходимого для их защиты на Кубу.

Оставалось договориться с руководством Кубы. Кастро, как утверждал позднее Бурлацкий, колебался, «надо ли давать согласие на размещение ракет», опасаясь спровоцировать удар со стороны США. Он требовал, чтобы между СССР и Кубой был заключен формальный открытый договор, но советская сторона предпочитала действовать тайно.

На Кубу была отправлена специальная делегация, в которую под вымышленным именем входил маршал С.С.Бирюзов, главнокомандующий ракетными войсками стратегического назначения. Ей предстояло окончательно уговорить кубинского лидера и определить конкретные точки размещения ракет, формы маскировки и т.д.

В июле в Москву прибыла военная делегация Кубы во главе с министром вооруженных сил Раулем Кастро. Она обсуждала с лидерами СССР (в т.ч. с Хрущевым) предоставление Кубе военной помощи. Участники согласовали вопросы размещения ракет среднего радиуса с ядерными боеголовками и бомбардировщиков Ил-28, способных нести атомные бомбы. В конце августа – начале сентября в СССР приехала кубинская делегация во главе с Э.Че Геварой и Э.Арагонесом. Она привезла официальную просьбу к советскому правительству поставить вооружения и отправить на Кубу военных и технических специалистов. Че Гевара и Малиновский подписали соответствующее соглашение. О ракетах в нем не было сказано ни слова.

На Кубу были отправлены ракеты с ядерными зарядами, причем большинство из них могли поражать цели на расстоянии до 2 тыс. км, а 4–5 – на расстоянии до 4 тыс. км. Их разместили в таких точках, откуда они могли нанести максимальный ущерб США. Для защиты ракет на остров перебросили ок. 40 тысяч советских солдат, самые последние модели зенитных установок, танки и артиллерию, устаревшие бомбардировщики Ил-28, ракетные катера, а также оперативно-тактические ядерные снаряды с дальностью полета до 60 км (на случай высадки американских войск). Во главе советских сил на Кубе был поставлен генерал армии И.А.Плиев, занимавший до этого пост командующего войск Северо-Кавказского военного округа. По свидетельству Бурлацкого, командование этих сил получило право на нанесение ответного ядерного удара в случае, если бы американцы нанесли первый ядерный удар.